В гостях у Джеффа я провел три дня. Задачка действительно попалась зубодробительная. Те сотрудники департамента, которые начинали свою работу еще при моем руководстве, ничему не удивлялись, но вот остальные, а их, с учетом серьезного расширения штата, набиралось процентов девяносто, с явным недоумением смотрели на командующего сводным флотом трех рас, который вместо того, чтобы с достоинством отдавать приказы, стоя в центре командного поста флагманского линкора, не отрываясь долбит по виртуальной клавиатуре, в окружении голографических окон, заполненных мелькающими строками программного кода.

Я делал только короткие перерывы на еду и сон. Впрочем, еду мне приносили прямо на рабочее место. Прилетевшая вместе со мной Инга, которой по итогам последней операции лично маршал Тобольский присвоил звание полковника, причем, что удивительно, по представлению адмирала Лит-ты, сейчас занималась тем, что не давала никому меня отвлекать. Не знаю, сколько старших по званию она послала в далекие дали с вердиктом: «или ждите, или сами принимайте решение – командующий занят стратегическим планированием», но прорваться через нее удалось только двоим – по одному разу Нельсону и Лит-те, но там вопросы действительно не терпели отлагательства. Лит-ту, я, кстати, тут же и напряг по полной программе. Помня их с Ингой успех в создании биомеханических роботов с имитационным интеллектом, я решил воспользоваться той же идеей и попросил Лит-ту прислать мне их лучшего специалиста по искусственным нейронным сетям. Мои мозги уже кипели, и я чувствовал, что без вывихнутого подхода рептилий я эту задачку могу и не решить. Понятия ящеров о таком разделе математики, как нечеткая логика, несколько отличались от наших, причем иногда весьма неожиданным образом. Мне требовались свежие идеи, и я надеялся, что рептилии мне их подкинут.

Ящер, вернее, ящерица, прибыла быстро – все-таки гиперпорталы принципиально меняют всю логистику – и последние сутки мы мучали вычислители уже совместно. На подхвате у нас трудилось еще человек десять и столько же ящеров. Кир-на прилетела не одна, а с группой поддержки. Видимо, Лит-та осознала важность задачи и решила выполнить мою просьбу с запасом. Видя наш энтузиазм, народ реально проникся и бодро шуршал за своими мониторами допиливая программные модули, которые мы с Кир-ной просто физически не успевали довести до ума сами.

А Джефф со своими инженерами в это время собирал все доступные исходные данные, которых для нашей программы требовалась просто прорва, причем, чем больше, тем лучше. В основном, конечно, их удавалось добыть из чертежей и схем, изъятых из баз данных жаберов, но многое приходилось проверять и перемерять физически, поскольку кое-какие мелкие изменения и модернизации жаберы все-таки на своих орбитальных крепостях допускали, что, кстати, совершенно не шло на пользу работе древних орудий, хоть и не всегда приводило к авариям или отказам.

– Все, полковник, мы сделали все, что могли, – сообщил я Джеффу, откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза, – Загружайте данные и запускайте программу, а я спать пошел. Не могу больше видеть эти экраны, они мне сейчас сниться, наверное, будут. Вычислитель у вас мощный, но, я думаю, несколько суток расчеты займут – слишком много параметров нужно учесть, и не факт, что с первого захода все получится.

Расчет длился почти неделю, и, как я понял, с этим нам еще повезло – могло быть гораздо хуже. Мы с Ингой давно улетели в Солнечную систему – у командующего флотом много обязанностей и откладывать их исполнение до бесконечности совершенно невозможно.

Пока мы не решили вопрос с установкой коллапсарных орудий на корабли, а до этого было еще далеко, атаковать столичную систему жаберов я не хотел. Но и терять инициативу мне казалось неправильным. Противника следовало держать в напряжении и не давать его воле к сопротивлению окрепнуть.

В частично захваченной нами системе под контролем врага оставалось еще две планеты, никак не реагировавшие на наши призывы к сдаче. Мы даже отправили туда несколько жаберов-добровольцев на небольших внутрисистемных кораблях, захваченных нами при аннексии пустотных заводов. Я надеялся, что полная информация о штурме четвертой планеты и дальнейших перспективах для тех, кто добровольно прекратит сопротивление, заставит жаберов задуматься. Корабли успешно прошли границу маскировочного поля и исчезли с экранов наших сканеров. Что с ними стало дальше, мы не знали, но никакой реакции на эту акцию не последовало.

Можно было, конечно, устроить новый штурм по образу и подобию предыдущего, но меня останавливали необходимые для этого материальные затраты. Прежде всего, не хотелось опять тратить десятки тысяч дрон-торпед, которых нам постоянно не хватало. При прошлом штурме показавшие дно склады боезапаса чуть не стоили нам победы, и повторять эту ошибку я не собирался.

Идею, в принципе, лежавшую на поверхности, первым озвучил адмирал Фултон, и была она проста и незамысловата. Если мы не можем пока переставить захваченные коллапсарные орудия на наши корабли, то почему не использовать в атаке на планеты жаберов трофейные орбитальные крепости? С точки зрения классической военной науки это решение выглядело полным бредом. Орбитальные крепости никогда раньше в атакующих действиях не использовались, да и создавались они совершенно для других целей. Черепашья скорость и практически нулевая маневренность делали наличие такого вымпела в боевом ордере эскадры боевых кораблей полнейшим нонсенсом. Но сейчас, в условиях полного контроля нашим флотом космического пространства в системе, никаких препятствий для применения крепостей в штурме планеты я не видел. Почти никаких.

– В вашем плане, адмирал, меня напрягает только один момент, – ответил я Фултону. – Из захваченных у четвертой планеты орбитальных крепостей мы сможем мобилизовать для удара не более пятидесяти штук, а у противника их как минимум вдвое больше, причем над каждым полушарием планеты. Коллапсарные орудия – самое дальнобойное огневое средство из имеющихся в нашем распоряжении. Соответственно, наш флот не сможет помочь крепостям в бою, не подставляясь при этом сам под огонь противника, который ни один наш корабль не выдержит. Вернее, помочь-то он сможет, но только все тем же массированным залпом дрон-торпед, отработанным в прошлом сражении, а этого-то мы как раз и хотим избежать. А если бросить крепости в бой одни, они и задачу не решат, и сами погибнут, выбив, в лучшем случае, треть объектов орбитальной обороны врага.

В тот момент Фултон не нашел, что мне возразить, и тема увяла сама собой, но после визита к Джеффу мое мнение изменилось. Разбираясь с его задачей, я обратил внимание, что все без исключения захваченные нами орбитальные крепости имели какие-то отклонения от изначальной конструкции, отраженной в технической документации.

Многие столетия жаберы эксплуатировали свое древнее оружие, не имея серьезных врагов, для которых требовалось бы его применение. Орбитальная крепость – штука чрезвычайно сложная, и, естественно, что-то из оборудования регулярно выходило из строя. Заменить отжившие свое механизмы абсолютно идентичными жаберы могли не всегда. Что-то они просто уже разучились делать, что-то начали выпускать в чуть иной конфигурации, и постепенно отклонения накапливались. Конечно, жаберы пытались свести изменения к минимуму, и, по большей части, им удавалось не перейти тот критический порог, после которого стрелять из коллапсарного орудия становилось откровенно опасно для самих стрелков. Но даже если древнее оружие продолжало вроде бы нормально работать, эти, казалось бы, совсем незначительные отклонения от изначальной конструкции приводили к ухудшению его характеристик, и, прежде всего, к уменьшению мощности выстрела и дальности огня. Не сказать, чтобы это сказывалось так уж сильно, но от семи до десяти процентов базовые характеристики теряли. В условиях, когда сколько-нибудь серьезных врагов не просматривалось даже на горизонте, жаберы не обращали на это внимания, но теперь, как я надеялся, это небрежение должно было выйти им боком.